Леонтию Вениаминовичу Брандту - под девяносто, а он еще продолжает работать на заводе "Контур". В любую погоду зимой ходит на лыжах. Значок "Ветеран спорта" носит уважительно. Это веселый, остроумный человек большого жизнелюбия и энергии, какие нечасто встретишь среди людей его возраста.
А еще он - легендарный разведчик, у него в Томске самое большое количество наград - 52 , и его военный китель весит семь килограммов. Он награжден орденом Славы, орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За взятие Праги" и многими другими. Неизменный участник парадов на Красной площади. И еще - шутник, умеющий удивить.
Скептики удивляются
Один из розыгрышей для гостей, впервые попавших в дом Леонтия Брандта, всегда стопроцентно удается. Брандт показывает снимки конца войны, на одном он в форме лейтенанта и стоит у трапа самолета, из которого выходит прибывший на Потсдамскую конференцию вождь всех времен и народов. На другом - Сталин среди маршалов, генералов и солдат на том же аэродроме. Лейтенант Брандт тоже есть на снимке, чуть поодаль, но сразу за маршалами.
- Как гости реагируют, Леонтий Вениаминович?
- Один и тот же вопрос: "Неужели самого Сталина охранял?". И скептически смотрят на мои далеко не богатырские фигуру и рост. Тогда я показываю третью фотографию, где стою среди бойцов, рядом с солдатом, лицо которого человеку хотя бы средних лет не узнать невозможно - Борис Андреев.
И объясняю, что на этих снимках - кино советских времен, "Падение Берлина" называется. И это не Сталин, а артист Геловани в роли Сталина. Снят фильм в 1949 году действительно в Берлине, хотя самолет - это выдумка режиссера, этакое "кино" в кино, ибо Сталин в Потсдам прибыл на поезде.
- Как же вы оказались в роли артиста?
- После войны я остался служить в Германии. И во время съемок группу солдат и офицеров отбирали для участия в массовых эпизодах фильма, но что касается формы - тут никакого "кина" нет, все настоящее, наше - и форма, и погоны, и ордена с медалями.
Атаковал военкомат
- Как вы попали на фронт, вам же не было восемнад-
цати?
- Попал добровольцем, взяв для убедительности в военкомат значок ГТО и справку о том, как хорошо хожу на лыжах. До этого вечерами ходил на курсы подготовки к армии и настойчиво атаковал военкомат.
Военкоматский майор выставлял меня из комнаты, но в конце концов сдался. Меня зачислили в лыжный минометный батальон, и пришлось мне, как "специалисту" по лыжам, командовать отделением... женского лыжного батальона
Рядовой состав батальона в основном симпатичные девчата и молодые женщины, командир батальона предупредил: "Вы с ними ни-ни...
война, сразу отчислим". Я думал, на фронте здоровые мужики с трудом справляются с делами, что же будет с этими хрупкими существами?
Но служили девчата замечательно, ни стонов, ни жалоб. А какой порядок был у них в землянках, даже куколки на нарах сидели опрятные, помню как удивился я этому, назвав такую обстановку в землянке чудом.
Однако, когда батальон отбыл в район боевых действий, меня в его составе не было. Камнем преткновения опять стал возраст, меня направили в Бийскую снайперскую школу. После снайперской школы меня наконец-то направили на фронт.
Разведчик
до конца войны
Я попал в 150-ю сибирскую добровольческую дивизию (22-я гвардейская стрелковая дивизия), 328-й артиллерийский томский полк, а затем оказался на 1-м Украинском фронте, в 336-й стрелковой дивизии. Попросился в разведку, сослался на то, что я спортсмен, сибиряк и лыжник.
Так я остался до конца вой-
ны разведчиком 408-й отдельной разведроты. Оказался среди разведчиков самым молодым и самым худым. Но в тыл к фашистам ходил, "языка" на спине таскал без всякой скидки на возраст и телосложение.
Дважды был ранен, повезло, что не очень серьезно. Испытал все, что положено испытать фронтовику, плюс ужас от увиденного в Освенциме, в который вошел в числе первых шести разведчиков, когда в концлагере еще дымили трубы и лежали горы женских волос, бумажные мешки с вещами
сожженных людей.
- Страшно было только поначалу, а потом привыкли?
- Есть у Юлии Друниной такие строки "Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне...". И мужество не столько в том, чтобы не бояться, сколько в том, чтобы преодолеть страх.
Меня часто включали в группу разведчиков, идущих за "языком", потому что я был самый маленький, немного знал немецкий язык и не курил. Один раз меня засек немецкий снайпер, выстрелил, спасло меня то, что разрывная пуля задела ветку и разорвалась, меня задело осколком по спине легко.
Однажды не повезло. Сначала все шло как нельзя лучше, "языка" взяли без шума, можно возвращаться. Вот уж и нейтральная полоса почти закончилась, можно вздохнуть спокойно, и я не заметил тоненькую проволочку почти у самой земли, зацепил ногой, и тут же в воздух взлетела мина-попрыгушка.
Я навзничь упал на землю. Успел еще почувствовать, как горячая струя крови заливает лицо, а дальше темнота.
Спас земляк
Меня вынес Николай Лукьянов, земляк-сибиряк, с которым немало прошли и пережили. В военном госпитале на излечении я пролежал с ноября по декабрь 1944 года. Были мучительные раздумья, как жить, если зрение не вернется. Лишь две недели спустя кромешная тьма сменилась на серую пелену, сквозь которую едва просматривались силуэты врачей и сестер.
Постепенно пелена становилась все прозрачнее, и наступил день, когда зрение вернулось окончательно. Остались только шрамы на лице и крохотный осколок над правым виском, который я ношу в себе уже более шестидесяти лет. После поправки - снова фронт.
Встреча в Томске
После войны Брандт был направлен в Ленинградское высшее военно-политическое училище. Через два года вернулся служить в Германию, где и принял участие в съемках фильма "Падение Берлина".
- Какие воспоминания остались о съемках?
- Самые приятные: почти три месяца отдыхали от службы, и кормили нас отлично. Еще узнали, как строили макет Рейхстага, так как настоящий в это время оказался в английской зоне оккупации.
На съемках я подружился с Борисом Андреевым на основе общего интереса к фотографии. Кстати, спустя 25 лет артист приехал в Томск в составе концертной бригады, и мы вновь встретились, погуляли по Томску.
Супруги Крис: "Пока дипломаты спорят, граждане влюбляются и создают семьи"