История семилетнего Роберта - сына Инги и Вилли Рантала, которого органы опеки Финляндии едва не отобрали у семьи, по пустяковой, по мнению многих россиян, причине, взволновала читателя "АиФ-Томск", инженера Александра Глушенкова из Северска.
Александр Викторович считает, что Закон о ювенальной юстиции, который готовятся принимать в Госдуме России, установит беспредел сотрудников этой службы по отношению к родителям и педагогам школ, которые не смогут что-либо приказать, запретить детям в воспитательных целях.
"План счастливой семьи"
За комментарием мы обратились к Сергею Борзову, эксперту Национального фонда защиты детей от жестокого обращения, руководителя программ Томского благотворительного фонда "Новое развитие".
- Сергей Петрович, вы разделяете мнение нашего читателя?
- Разделяю его тревогу за семью, за соблюдение её (семьи) границ - в здоровую семью никто не имеет права входить без её согласия. Но отмечу, что в данном случае речь идёт не столько о ювенальной юстиции (системе специальных семейных судов), сколько о системе работы с выявленными случаями нарушения прав ребёнка.
Однако, думаю, читатель прав в том, что ювенальная юстиция после принятия закона создаст для многих жителей России, "благодаря" нашему менталитету, определенные проблемы. Ведь до сих пор у нас некоторые взрослые с гордостью рассказывают, как их в детстве "крепко наказывали", а они выросли вполне успешными людьми и поэтому "выдрать" ребёнка - действенный способ воспитания.
Замечу, что в этой истории с ребенком в российско-финской семье не все обстояло однозначно. Даже наш Уполномоченный по правам ребёнка Павел Астахов, приехавший в Финляндию, чтобы урегулировать ситуацию, получив документы наблюдения за семьей, признал, что у Рантала не все было гладко, и "им надо дать второй шанс"...
На мой взгляд, сотрудники финской социальной службы допустили ряд серьёзных и грубых ошибок. Но при этом служба, несмотря на поднявшуюся у нас критику в ее адрес, не вынесла на всеобщее обсуждение те семейные проблемы, из-за которых она начала дело, не обнародовала в прессе ни строчки из своего досье на Рантеллов, предоставив документы только Павлу Астахову. Это важный принцип работы - при любой сложности ситуации соблюдать интересы семьи, никогда не предавать гласности ее проблемы.
В большинстве стран в основе ювенальной юстиции заложен семейно ориентированный подход, в котором главной ценностью для ребёнка признается его кровная семья. И задача специалистов социальных служб - обеспечить безопасную и стабильную обстановку в этой кровной семье. Но безопасна и стабильна она, увы, далеко не у всех.
Моя работа и работа моих коллег заключается, во-первых, в том, чтобы суметь ещё на ранней стадии выявить признаки несоблюдения прав ребенка. Во-вторых, совместно с родителями исследовать причины возникновения нездоровой ситуации. И только после этого, опять же обязательно совместно с родителями, разрабатывать план действий по выходу из ситуации, на основании которого и ведется сопровождение семьи. Именно так поступили финские специалисты вместе с Астаховым, назвав совместные решения "планом счастливой семьи".
Под контролем - специалисты
- Но вдруг эти специалисты предвзяты, придираются, из вредности обвинят в невыполнении "плана счастья"?
- Побывав на стажировках в США, познакомившись с принципами организации защиты прав детей в других странах, скажу, что при выполнении "плана реабилитации семьи" ювенальными судами строго контролируется качество действий как родителей, так и самих специалистов. Я видел, как "отчитывали" именно специалистов, а не родителей. В случае семьи Рантала как раз именно суд и встал на защиту ребёнка от скоропалительных действий социальных работников.
- "Я человек верующий, - говорил Глушенков в беседе со мной. - А если будет закон о ювенальной юстиции, у меня могут отнять ребенка, сказав, что он голодает, потому что во время поста в нашем холодильнике не будет мяса". Читатель утрирует?.
- Просто у него, как и у многих, мало информации о новых подходах в организации работы с семьями. Оценка риска возможности жестокого обращения с ребенком - достаточно сложная процедура, она строится не на основании того, есть ли в семье мясо в холодильнике и чистое белье у ребенка (хотя и это тоже играет свою роль). В процессе её проведения оценивается примерно 12 - 15 факторов, касающихся быта, здоровья, развития ребенка, эмоциональной жизни родителей, истории семьи и.т.д.
И каждый из факторов оценивается еще по трем уровням риска - низкий, средний или высокий. То есть, чтобы сделать заключение об уровне риска, необходимо соотнести между собой примерно 40 - 45 разных характеристик.
Там, где это делается "на глазок", где специалист не знает точно и не может убедительно объяснить родителям, как и на основании чего он принимает решение, вот там и возникают ошибки, которые приводят к таким заблуждениям, что наша главная цель - отобрать ребёнка у родителей. Родители имеют право и должны требовать понятного им объяснения причин тех или иных как выводов, так и действий специалистов, а в случае несогласия искать защиты в суде.
А как у нас?
К сожалению, пока в России нормативно-правовая база защиты прав детей слабая, нет точного определения содержания понятия "жестокое обращение", не узаконено понятие "раннее выявление", "сопровождение семьи". Но времена меняются, и отношение к ребенку как личности, имеющей права, начинает менять многие устоявшиеся стереотипы.
Соломон Выгон
Вернуть лицо детям!