Наверное что то -меняется в нашей жизни, если такие люди как Мариэтта Чудакова, человек казалось бы сугубо книжный, булгаковед, даже места работы, всю жизнь выбирающая в тех зданиях, которые описаны в книгах Булгакова, вместе с неким "афганцем" создает общественную организацию. Естественно, при встече первый вопрос был на эту тему...
"Он из тех, кого называли "идейными"
- Идея ее, - рассказала Мариэтта Омаровна, - принадлежит Андрею Мосину, председателю независимого союза ветеранов Афганистана Республики Алтай. Очень серьезный человек, из тех, что раньше называли "идейными". Мы с ним в этом сошлись: я как-то сказала в одном интервью, что отец мой был идейный, убежденный коммунист, а я идейный, убежденный антикоммунист, но идейность и убежденность у меня от него. Мосин додумался до замечательной идеи - объединить два важных и одинаково бедствующих слоя в нашей стране. Ветеранов срочной службы наших так называемых локальных войн, "горячих точек" - а их у нас было 39 за последние 20 лет - и рядовых интеллигенции: работников медучереждений и детсадов, библиотекарей, учителей, служащих музеев, архивов.
- Что же у них общего?
- Оба эти слоя оказались социально незащищенные, их социальная активность понижена, у них одинаковые проблемы, а ветераны "горячих точек" вдобавок и психологически уязвимы - молодые люди, прошедшие такую мясорубку, оказались не готовы к мирной жизни. Нет работы, не на что содержать семью. От этой безнадеги случаются самоубийства...Оба слоя при этом едва ли не ежедневно соприкасаются друг с другом - в школах, поликлиниках, социальных учреждениях, и идея объединения воспринята очень хорошо. Мы хотим создать информационный центр в Москве, который собирал бы информацию о том, что происходит в регионах, принимал социальные запросы, чтобы мы могли чем-то помочь. Организация, в отличие от одного человека, на многое способна. Например, в Москве катастрофически не хватает квалифицированных строителей. Наша организация собирает их в других городах, договаривается с руководством строек, людям предоставляются общежития, нормальная зарплата, все законно.
Сейчас я лечу во Владивосток, откуда мы, вместе с Андреем, поедем через всю страну на машинах, останавливаясь в семнадцати крупных городах, знакомясь с местными проблемами. Я буду читать лекции, встречаться с детьми, подростками в библиотеках, рассказывать, что надо читать. Ведь сейчас издается море книг. Приедем и в Томск, и я буду благодарна какой-нибудь юношеской, детской библиотеке за организацию встречи с читателями. В Томске также надеюсь встретиться с вашим губернатором - здесь нет никакой политики, замысел наш чисто социальный. В несколько узловых городов мы направили по триста килограммов книг и журналов, выделенных нам издательством "Время" (оно, кстати, вошло в нашу инициативную группу), редакцией журнала "Семья и школа". Передадим их в библиотеки, школы, потому что в регионы поступает достаточно чтива, издаваемого массовым тиражом, а хорошей литературы попадают единицы экземпляров.
"Подросткам внушают, что все напрасно"
- Несколько раз вы, публицист, писатель, всемирно известный литературовед упомянули о стремлении встречаться с детьми, подростками. Из каких соображений? Вроде это не совсем ваша аудитория...
- Из сугубо идейных. Сейчас издается много книг для детей, есть очень даже неплохие, переводные, Гарри Потер мне очень нравится... Но большинство книг о прошлом или фантастика. А современности бояться - как раскаленное железо в руки взять. Если все же появляются такие книги, то ни уму, ни сердцу - литература "для троечников". И мне захотелось написать нечто ценностное, с различением добра и зла, показать подросткам, что их роль в России очень важна. Это возраст активности, добра, желания что-то сделать справедливое, доброе. Но мы его в нашем обществе давим и душим, общество внушает подростку, что от него ничего не зависит, что кругом воры и преступники, что все распродано, расхищено и поделено, и нечего рыпаться. Я считаю, что это такое же преступление, как если бы ребенка посадили в подвал, лишили солнечного света. Своими книгами я надеюсь пробуждать в подростках жажду деятельности и действия на пользу родине. У меня вышла уже вторая книга, которая называется "Дела и ужасы Жени Арсенкиной". Это детектив, в котором дети распутывают дело своего старшего товарища, несправедливо осужденного за чужое преступление.
"Рукопись все же увидела свет"
- Вы много лет работали в главной библиотеке страны, в ее архивах. Чисто по человечески меня всегда интересовало, что испытывают там люди, видя такое собрание знаний, мудрости и понимая, что смогут почерпнуть из этого за всю жизнь немногое.
- Чувство сложное - и тлена, и вечной жизни духа. Однажды я не выдержала, поняла, что со стороны никто не имеет об этой части библиотек никакого представления, и написала книгу "Беседы об архивах". Там я попыталась выразить чувства, которые охватывают человека в окружении книг и рукописей. Это сложные чувства, и в них немало горечи.
- Как случилось, что исследование творчества Булгакова стало главным в вашей жизни?
- В определенной мере случайно. В библиотеку меня приняли как специалиста по советской литературе. А через год стали покупать по частям архив Булгакова. Когда весь купили, само собой, стало ясно, что мне его и обрабатывать. Дальше началась изнурительная борьба за публикацию моего обзора этого архива. По сути, это была монография в 11,5 печатных листов. Четыре года шла эта борьба, потому что Главкомиздат принял постановление считать рукопись идеологически порочной. Ничего мне не светило. Но моя заведующая отделом Житомирская, бесстрашный человек, вместе со мной добивалась публикации без исправлений "противоречий и заблуждений", которые мне предлагалось сделать. В итоге рукопись все же увидела свет и там нет ни одной фразы, от которой я сегодня бы отказалась. Когда я напечатала первый том своих избранных работ, то в предисловии написала: "В работах опубликованных при советской власти, автор теперь не меняет ни запятой. С этой надеждой они когда-то и писались".
- Было ли у Булгакова стремление критиковать советскую власть или он просто честно "отображал действительность"?
- Это большой вопрос. В 1930 году он пишет в письме правительству: "Я считаю, что писатель должен быть сторонником свободы печати. Писатель, который стал бы доказывать, что ему не нужна свобода печати, уподобился бы рыбе, которая бы стала уверять, что ей не нужна вода". И дальше очень важная фраза для понимания: "Я не шепотом в углу выражал эти мысли, я написал на эту тему драматический памфлет и поставил его на сцене". Речь идет о "Багровом острове".
- Вас не удивляют поразительные совпадения событий начала прошлого века и нынешнего? Те же войны, теракты, ксенофобия... Такое ощущение, что идем к новой революции, опять на баррикады...
- Очень жалко, что русские люди не умеют гордиться тем, чем нужно гордиться, и спешим все оплевать. Оплевали август 1991-го, когда без помощи оккупационных армий (как Германия и Япония), без гражданской войны мы покончили с самым длительным и жестоким режимом двадцатого века. И если мы это смогли, то, глядишь, и сможем улучшить свою жизнь, обойдясь без революций. Но для этого необходимо, чтобы общество стало гражданским, а сейчас у нас не общество, а атомизированная среда. Многое можно сделать, но у нас главная беда в России именно разобщенность населения. Мы не в единую нацию превращаемся, а в отдельные поселения.
- Вы из тех людей, которых называют "неисправимыми оптимистами". Что дает вам оптимистическое ощущение жизни?
- Наверное, надо благодарить родителей. Отец, он дагестанец, сумел создать в семье оптимистическую атмосферу, хотя поводов для грустных мыслей было достаточно - деда арестовали и расстреляли. Отец имел "бронь", но ушел на фронт добровольцем, оставив четырех детей и 37-етнюю маму, беременную пятым ребенком. В 1943 году ушел на фронт старший брат. Мама потом рассказывала, что когда начались в Москве салюты в честь освобожденных городов и мы, дети, любовались ими, она уходила в ванную и плакала. Ей казалось, что именно при освобождении этого города погиб ее муж или сын... Мы жили на грани нищеты, но отец верил в лучшее и внушал мне, что жить надо для общества. И я готова это всегда повторять. Из нас пятерых трое стали докторами наук, и в наших семейных разговорах тема судьбы России всегда живая и актуальная.
Как пережить повышение цен?