На фоне разбирательства по делу о банкротстве предпринимательницы Елены Филипповой, внимание общественности привлекла цепочка сделок с недвижимостью, в результате которых практически все ее имущество оказалось у одного из кредиторов — Ивана Сергеевича Брилки. Интерес к этой истории подогревается и тем, что, по данным "Известий", он проходит свидетелем по уголовному делу. Однако сам Брилка не обвиняется и публично не комментировал происходящее.
Как следует из материалов дела о банкротстве, Брилка и Филиппова были связаны не только коммерческими интересами — с 2007 года они совместно владели недвижимостью, и, по-видимому, находились в близких отношениях. Арбитражным судом г. Москвы выявлено, что в период с 2012г. по 2015г. Брилка систематически перечислял Филипповой довольно крупные денежные средства. Фигурировали суммы и в 1 млн. рублей, и в 3 млн. Основания таких переводов остались невыясненными, так как в назначении платежей указывалось «пополнение счета», или «частный перевод»
На протяжении 12 лет Филиппова жила в недвижимости, принадлежавшей Брилке, включая загородный дом в Одинцовском районе Московской области. Однако, как показывает анализ судебных актов, именно Брилка в итоге стал владельцем большинства активов Филипповой, в то время как ее долг перед кредиторами остался практически неизменным — около 1 миллиарда рублей.
Одним из ключевых эпизодов стал выкуп Брилкой долга Филипповой перед ЛОКО-Банком, после чего он стал одним из кредиторов в ее деле о банкротстве и получил возможность голосовать по важнейшим вопросам. Как выяснилось, он поддержал заключение мирового соглашения, которое де-факто вернуло Филипповой контроль над ее имуществом, а потом фактически воспользовался этим и получил недвижимость, которую Филиппова выводила из своей собственности в период мирового соглашения.
Особый интерес представляет сделка с недвижимостью на Петровке, 21 (стр. 3, 5) — объектом культурного наследия в центре Москвы, оцененным первоначально в 467 млн рублей. Он был продан за 82 млн рублей 69-летней жительнице Иркутска — Людмиле Карпушенко. Судебные материалы указывают на то, что Карпушенко могла быть связана с семьей Брилки, а значит — потенциально аффилированным лицом. Причем обстоятельства сделки вызывают немало вопросов: по данным суда, средства в размере 82 млн рублей были переданы наличными в Москве, что вызывает определенные сомнения с учетом логистических, правовых и физических аспектов такой операции.
Через год недвижимость оказалась в собственности Брилки. Деньги за нее он, по его версии, также передал наличными. Однако кредиторы Филипповой так и не увидели ни одного подтверждения наличия у него соответствующих средств. Более того, даже с учетом займов, которые он представил суду, совокупная сумма его расходов в этот период превышала возможные доходы на сотни миллионов рублей.
Особую пикантность ситуации придает тот факт, что реставрационные работы на Петровке после ее продажи продолжала оплачиват сама Филиппова. Таким образом, складывается впечатление, что дорогостоящий актив перешел в собственность Брилки без фактических затрат с его стороны.
Дом в Митькино — еще один актив, который прошел тот же путь. Сначала он был куплен Брилкой, но бывшая владелица продолжала жить там вплоть до задержания. Интересно, что по документам Брилка приобрел этот элитный загородный дом в Подмосковье за 38 миллионов рублей, после чего сдал его в аренду сыну Филипповой за 178 тысяч рублей в месяц. Таким образом, за все время аренды Брилке должно было вернуться обратно не менее 15 миллионов рублей. Впрочем, в ближайшее время необходимость в аренде может отпасть, так как в настоящее время Филиппова находится в СИЗО по делу о мошенничестве в отношении одного из кредиторов, а часть других эпизодов прекращена по срокам давности.
Можно лишь догадываться, какова была истинная природа отношений между сторонами и были ли действия Брилки частью заранее продуманной схемы. Сам он, по данным открытых источников, под уголовное преследование не попадал, но был признан судом подконтрольным Филипповой лицом, и действововашим в интересах последней . Тем не менее, вопросы остаются — как к юридическим тонкостям сделок, так и к молчаливому согласию со стороны правоохранительных органов.
