Судебные слушания по делу томского мэра продолжают интриговать неожиданными поворотами. Уже первые заседания по второму эпизоду дела показали, что не всё так однозначно, как утверждает обвинение.
8 и 14 октября обвинительная сторона предъявила суду один из своих главных «козырей»: свидетеля, по чьим показаниям и было возбуждено уголовное дело против Ивана Кляйна, – бывшего заместителя градоначальника Анну Подгорную (Касперович). Уверенное поведение и чёткость формулировок свидетеля в течение 6 часов почти непрерывного допроса 14 октября должны были убедить суд в непогрешимости её показаний. Однако и здесь не обошлось без некоторых недоразумений, обращающих на себя внимание дотошного наблюдателя.
Главный свидетель обвинения
Ниже – информация, которую озвучила в суде сама свидетель.
Анна Александровна Касперович – в органах муниципальной власти с 1994 года, сразу после окончания строительного института. С 2000 года – начальник отдела объединённой администрации Кировского и Советского округов. С 2004 года – начальник отдела архитектуры администрации Кировского района. С 2007 года – в департаменте архитектуры и градостроительства администрации Томска. С 2008 года – председатель комитета, с 2012 по 2014 год – заместитель начальника департамента. С 2018 года по апрель 2019 года – начальник департамента архитектуры и градостроительства, заместитель мэра Томска. В 2018 году в связи с замужеством сменила фамилию на Подгорную. В настоящее время – индивидуальный предприниматель.
А это – информация, о которой свидетель умолчала.
С апреля 2019 года по октябрь 2020 года находилась под следствием по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями. Пользуясь служебным положением, она провела газопровод к коттеджу своей матери в посёлке Радиоцентр на землях особо охраняемой природной территории областного значения. Вину признала и в октябре 2020 года получила условный срок 1,7 года. Судимость в настоящее время не снята. Впрочем, в делах Светланы Кляйн и Рината Аминова её вина установлена не была.
«А кто у нас муж?»
Наверное, можно было бы обойтись и без этих подробностей, но, поскольку эта информация фигурировала в суде, то для полноты картины приведём и её. Во избежание подозрений в субъективизме сошлёмся на протоколы следственных органов и официальную информацию из открытых источников.
Павел Подгорный – с 2005 по 2009 год работал в администрации Томска: сначала в должности главного инженера города, затем – начальника департамента городского хозяйства. С 2009 по 2012 год возглавлял департамент архитектуры, строительства и дорожного комплекса Томской области. В 2012 году руководил ООО «Северная группа», в 2013 возглавлял управление капстроительства ООО «Газпром газораспределение». 2 декабря 2013 года был назначен заместителем мэра Томска по капитальному строительству. В 2017 году представлял на Градостроительном совете Томска интересы бизнесмена Рината Аминова, совместно с которым и разрабатывал проект застройки жилого квартала в микрорайоне Мокрушинский. В ходе следствия пояснил: «Мой труд Аминовым не оплачивался».
Итак, Анна Подгорная выступает ключевым свидетелем обвинения по двум эпизодам уголовного дела Ивана Кляйна. Вспомнив известную фразу Шарапова из фильма «Место встречи изменить нельзя», попробуем оценить её показания, «опираясь на факты и здравый смысл».
Действие первое: Отказать нельзя перезонировать
Сначала – коротко о сути обвинения, предъявленного томскому мэру. В 2017 году бизнесмен Аминов, купивший ранее участок земли вблизи бывшего радиозавода, обращается в мэрию с просьбой перевести зонирование участка из производственной категории в общественно-жилую, чтобы построить там жилой квартал. Иван Кляйн в этом отказывает.
Обвинение считает, что отказ не имел под собой оснований, и мэр действовал в интересах собственного предприятия – «Томского пива», предполагая разместить на спорной территории дополнительные площади этой компании. По версии следствия, именно Анна Подгорная по прямому указанию Ивана Кляйна дала распоряжение внести в систему «Геокад» недостоверные сведения о наличии в этом месте санитарно-защитной зоны «Томского пива». Это явилось формальным основанием для отказа бизнесмену Ринату Аминову.
Защита обвиняемого в свою очередь приводит факты, на которые опирался Иван Кляйн, отказывая в перезонировании территории:
1. Расположение на участке санитарно-защитной зоны радиозавода. По словам адвоката Марины Вихлянцевой, «санитарно-защитная зона Томского радиотехнического завода была внесена в Генеральный план города Томска решением Думы города Томска от 27.11.2007. То есть задолго до избрания Ивана Кляйна мэром Томска». И, таким образом, формальное основание для отказа в перезонировании уже существовало, наличие или отсутствие санитарно-защитной зоны у «Томского пива» принципиального значения не имело.
2. Сложная транспортная ситуация в Мокрушинском микрорайоне и отсутствие там необходимых социальных объектов.
Что говорит Подгорная
В суде, отвечая на вопрос защиты обвиняемого, есть ли законодательные запреты на размещение нового жилищного строительства, если не ликвидированы санитарно-защитные зоны, Анна Подгорная сказала: «Если санитарно-защитные зоны не сокращены, то строить жильё нельзя. Территориальная зона общественно-жилая содержит не только объекты жилого назначения. Там могут быть и иные объекты. Поэтому наличие санитарно-защитной зоны не может являться основанием для отказа. <...> Жилищное строительство в санитарно-защитной зоне запрещено. Но изменение промышленной зоны на зону общественно-жилую возможно при наличии санитарно-защитной зоны».
Другими словами: территорию можно перевести в общественно-жилую на бумаге, но построить на ней жильё в реальности всё равно будет нельзя. Возникает закономерный вопрос: а зачем тогда городить весь этот огород с перезонированием?
То, что, узаконив перезонирование, Аминов непременно перешёл бы к строительству жилого квартала, подтверждает озвученный в суде факт, что предприниматель вложил 11 миллионов рублей в разработку проекта планировки застройки территории микрорайона Мокрушинский. Вопрос: кто в здравом уме будет вкладываться в проект, если знает, что ему не дадут его осуществить? Не смог найти логику здесь и судья. Из протокола суда:
«Судья: Нет, если есть лишние 11 миллионов – то можно, конечно, что-то разрабатывать… А логика какая здесь?
Подгорная: Логики, на мой взгляд, никакой нет. Конечно, заявитель рассчитывал, что он там запроектирует жильё. Судя по намерениям. Но там невозможно было запроектировать жильё. Там есть производственная зона и санитарно-защитная зона. Там можно было размещать только какие-то иные объекты, но не школы, не детсады, не жильё. Можно было сначала изменить зонирование и только потом делать проект планировки.
Судья: Мне не дают покоя два вопроса. Вы в суде сказали нам, что если не переведена территориальная зона с производственной на общественно-жилую, нет смысла разрабатывать проект планировки территории. А на следствии вы говорили, что именно наличие санитарно-защитной зоны 300 метров влечёт за собой невозможность и ненужность разработки планировки территории. На что повлияло это внесение в систему «Геокад» сведений о 300-метровой зоне, если изначально не изменена зона с П4 на ОЖ?
Подгорная: Если зону не менять… Я не понимаю, зачем инвестор стал делать проект планировки…Нет объективного смысла.
Судья: И ещё. На следствии вы говорили, что Кляйн дал указание внести сведения о санитарно-защитной зоне в Генплан. Вы подтверждаете про Генплан? Или это была система «Геокад»?
Подгорная: Ну, в базу надо было внести.
Судья: В «Геокад»?
Подгорная: Да».
Между тем, защищая позицию руководимой ею комиссии по землепользованию и застройке, большинством голосов проголосовавшей за смену зоны в микрорайоне Мокрушинский на участке Аминова, Подгорная ссылается именно на Генплан: «На сегодня существует схема транспортной инфраструктуры, где предусмотрены развязки. Была спроектирована, например, развязка на 76-м километре, то есть уже шла работа по реализации Генплана. Значит, в принципе транспортный вопрос в Генплане был учтён. Что касается садов и школ, то в материалах они также были предусмотрены. Поэтому как таковой проблемы мы не видели».
Да, в Генплане это всё действительно есть. Но ни для кого не секрет, насколько велика пропасть между планами и реальностью. По оценкам экспертов, на решение вопроса с транспортной доступностью Мокрушина и Степановского микрорайона нужно было потратить от 5 до 7 млрд рублей. «В бюджете Томска таких денег не было никогда», – отмечал ранее Иван Кляйн. И Анна Подгорная не могла не знать об этом обстоятельстве.
Всплыл на суде и ещё один момент. Как оказалось, вопрос санитарно-защитных зон на комиссии вообще не звучал. Из протокола суда:
«Иван Кляйн: Скажите, вы умышленно на комиссии не довели до членов сведения о наличии СЗЗ?
Подгорная: Нет, данные о наличии были в материалах, прилагаемых к заявлению, и они не являются
секретными.
Иван Кляйн отмечает, что ранее все члены комиссии утверждали, что вопрос санитарных зон не рассматривался».
Удивительным образом исчезли и документы, о которых упомянула свидетель.
«Марина Вихлянцева: Где можно ознакомиться с градостроительным обоснованием проекта Аминова от 2016 года? Где оно может быть?
Подгорная: В архивах департамента, как я уже говорила.
Вихлянцева: Из документов, которые есть в распоряжении суда, видно, что в них отсутствует градостроительное обоснование.
Анна Подгорная замечает, что материалы на комиссии точно были. Судья Николай Хабаров интересуется, где тогда градостроительное обоснование.
Подгорная: Мне сложно ответить на этот вопрос. Но оно точно было. Возможно, что где-то в мэрии документ остался». Однако после обыска и изъятия документов в департаменте в архиве его не обнаружили.
При этом именно в этом документе были указаны все обременения участка Рината Аминова. И именно этот документ лёг в основу положительного решения комиссии. И вроде бы были указаны все санитарно-защитные зоны, о которых никто
не вспомнил.
Вопрос: если информация о потенциальном наличии вредных для здоровья выбросов на территории, где планировалось поселить 8000 человек, была доведена до членов комиссии, то как они могли согласовать такой проект? И почему члены комиссии помнят дискуссию о транспортной проблеме микрорайона, обсуждение строительства школы и детского сада, но не помнят обсуждения санитарно-защитных зон? И документы потерялись очень кстати.
И, наконец, Анна Александровна подробно рассказала суду, что лично и неоднократно консультировала Аминова и его представителей при подготовке ими документации к рассмотрению на комиссии по землепользованию в 2017 году. При этом на этапе следствия она об этом почему-то умолчала. Может быть, потому, что, несмотря на существующий в администрации Томска порядок записи на приём к заместителю мэра, никаких письменных свидетельств об этих консультациях в канцелярии не сохранилось? Но тогда что это было? Неофициальное консультирование? Или открытое участие заммэра в подготовке проекта для получения положительного решения по нему?
Свой мотив в лоббировании интересов Аминова Подгорная отрицает: «Я работала в департаменте только четыре месяца после заключения брака. В этот период никаких событий, связанных с прохождением документов Аминова, не происходило». По её словам, никакого конфликта интересов не было: с Павлом Подгорным она была знакома с 2000-х годов, а личные отношения у них сложились «накануне брака».
Действие второе: трудности перевода
Суть претензий к мэру сводится к якобы нарушению им законного порядка предоставления земельного участка своей дочери в обход установленной конкурентной процедуры.
Как рассказала в суде Подгорная, мэр дал ей указание, что нужно делать, чтобы избежать торгов, а также попросил подготовить заявление от имени Светланы Кляйн и включить его в протокол комиссии по предоставлению земельных участков.
Однако показания главного свидетеля обвинения не только не подтверждаются другими свидетелями, но и противоречат сами себе. Из протокола судебного заседания:
«Адвокат: Что конкретно вас попросил мэр в отношении земельного участка по Пастера, 44/2?
Подгорная: Организовать процедуру предварительного согласования земельного участка, смежного с её участком.
Адвокат: В связи с чем Иван Кляйн обратился к вам с такой просьбой? Он хотел сэкономить 180 тысяч рублей? Либо он хотел избежать конкуренции? Либо хотел убыстрить процедуру?
Подгорная: Мне кажется, чтобы не было конкуренции.
Адвокат: Но вы же ранее сказали, что процедура предварительного согласования является конкурентной?
«Это точно. Я это тоже слышал», – отмечает судья».
И ещё из протокола суда:
«Иван Кляйн: Вы сегодня сказали, что «мэр вам дал задание подготовить документы по процедуре». Я что, говорил вам, какого числа надо в комиссии рассмотреть и как записать в протоколе?
Подгорная: Вы всё время меня торопили, всё время подталкивали.
Иван Кляйн: Откуда вам известно о моей причастности к управлению «Томским пивом»?
Подгорная: Я не совсем понимаю вопрос, что такое управление деятельностью завода. Но поручения, которые связаны с деятельностью завода, были. А как это назвать – управление или нет, не могу сказать».
Правда, доказательную базу под это обвинение свидетель не подвела. А зачем? Как говорится: ложечки найдутся, но осадок-то останется?
