Томичка Людмила Александровна Илюшина, работавшая в прошлом на заводе, а затем в сфере торговли, прислала в редакцию письмо.
Его суть в одном вопросе – почему мы проявляем такое неуважение к русскому языку, засоряя его сверх всякой меры иностранными словами? Это происходит постоянно и в обыденном общении, и в СМИ, особенно на телевидении, и даже в официальных правительственных и местных сообщениях.
Можно ли приостановить этот процесс – беспокоится наша читательница. Но как? Издать какой-то запрещающий циркуляр? Призвать к патриотизму или навсегда смириться? Об этом мы спрашивали у профессора кафедры русского языка филологического факультета Томского государственного университета Натальи Нестеровой.
Плата за прогресс?
– Мы живем в совершенно ином мире, чем был тридцать и даже двадцать лет назад, – сказала Наталья Георгиевна. – Произошли колоссальные изменения в техническом прогрессе, политической и экономической системе страны, небывалый размах приобрели международные контакты в различных сферах жизни, в том числе в культуре, образовании. Поэтому в повседневную русскую речь постоянно входят новые иноязычные слова. Интернет соединил весь мир в единую коммуникационную систему и сыграл особенно большую роль в языковом иностранном «нашествии». Иногда думаешь: было бы оно таким же для англоязычных западных стран, если бы компьютер – основной инструмент интернета – изобрели в России?! В любом случае новая жизнь требует новых слов.
Но какие основания по этому поводу печалиться? Если, будучи в отпуске за рубежом, мы общаемся с родными в Томске быстро и бесплатно по мобильному телефону, используя скайп или систему ватсап, то звонящему безразлично, что это не русское слово. Ведь эти системы коммуникации появились не в России. А пользуется ими весь мир. И заимствования «фирма», «файл» «блог» и даже сотни других, которые вошли в нашу речь, русскому языку с его 500-тысячным запасом слов, с моей точки зрения, не угрожают. Ядро языка сохраняется. И даже то, что используем мы из них в повседневном общении примерно две с половиной тысячи, всё же несравнимо с сотней-другой иностранных терминов, связанных с бизнесом, политикой, техникой, экономикой, компьютером. Другое дело, что многие злоупотребляют без нужды иноязычными терминами.
Кстати будет вспомнить, что еще Владимир Иванович Даль, составляя «Словарь живого великорусского языка», над которым работал пятьдесят лет, всячески пытался избежать иностранных слов. Например, предлагал слово «горизонт» заменить на «глазоём», «атмосферу» на «колоземицу», «аксиому» на «самоистину», «эхо» на «отзвук». Не прижилось. И он все-таки включил в словарь полторы тысячи иностранных слов.
…И выскажу наболевшее. Считаю, что куда больший вред русскому языку наносят грубые, вульгарные слова, мат, которым сегодня сплошь и рядом изъясняются уже не только взрослые, но и многие подростки, не стесняясь окружающих. Не так давно меня потряс такой случай. Я присутствовала на награждении ректором университета победителей внутривузовского конкурса научных проектов. Один из победителей выступил с ответным словом, проникновенно говорил о том, что для него значит университет, возможность творческой работы. Выйдя после собрания из корпуса и не пройдя и десяти метров, я услышала за спиной похабнейший мат. Обернулась. По сотовому телефону говорил тот самый молодой учёный, ничуть не стесняясь окружающих его коллег…
Больше чем тест
– С одной стороны, иностранные слова действительно, как написала автор письма, «наступают на наш великий и могучий язык», с другой – все больше становится каждый год участников «тотального диктанта»…Чем это объяснить?
– Мне нравится сама идея тотального диктанта. На мой взгляд, для участника она шире, чем просто желание проверить свою грамотность. Это, в определенном смысле, дополнительный тест на состоятельность россиянина как личности и даже на соответствие должности на службе и занимаемой позиции в обществе. Знаю, что в нашем университете некоторые подразделения полностью участвовали в диктанте. Одна из коллег мне так и сказала, что ей хотелось проверить, насколько сохранились знания, которые когда-то получила в школе, и проверить себя на соответствие занимаемой должности. И с радостью сообщила, что допустила только один незначительный недочёт. Другой знакомый, занимающий высокое положение в обществе, говорил, что идея диктанта точно отразила недовольство многих россиян (как и автора вашего письма) обилием иностранных слов и потребность в заботе о родном языке. Я тоже вижу в этом патриотический момент.
Не ограждать детей от классики
– Что скажете о спорах насчёт того, что «Война и мир», «Преступление и наказание», «Анна Каренина» – произведения не для школы. Таких больше. Меньше тех, кто все-таки считают, что изучать их в школе необходимо. Ваше мнение?
– По-моему, в школе должна изучаться русская литература девятнадцатого века в том объёме, какой был в советской школе. Любой иностранный студент, который приезжает к нам учиться в магистратуре, знает эту литературу, многие читали отдельные известные книги в переводе, понимают, что русская классическая литература – это мировое достояние. Если нашего школьника оградить от этих книг, то вряд ли он когда-нибудь самостоятельно к ним обратится. Да, в произведениях, которые вы называете, многое школьникам непонятно, но ребята будут знать о них, и не исключено, что возьмут их в руки, повзрослев. И если роман «Герой нашего времени» они сейчас воспринимают как детектив, следят только за сюжетом, то, повзрослев, возможно, захотят понять и любовную драму героев, и исторический контекст событий.
У нас в университете, как вы знаете, много иностранных студентов. В этом году только на нашем, филологическом факультете было около трёхсот. Все они с большим старанием изучают русский язык, и не только, потому что знание языка даёт им больший шанс в устройстве на работу. Им это интересно. Практически все знают «Братьев Карамазовых», «Преступление и наказание», могут рассуждать об этих книгах, но хотят их читать в подлиннике. Мне довелось немного поработать в Италии. И однажды, при посещении главного собора в Неаполе, я наблюдала как священник беседует с прихожанами. Итальянский язык я не знаю, но латынь изучала… Услышала, что он часто использует словосочетание «спирито руссо», и была удивлена, а когда услышала фамилии Толстого, Достоевского, убедилась, что он говорит о «загадочной» русской душе, которую слушающие могли бы лучше понять, читая произведения русских классиков. И если иностранцы обращаются за пониманием нашего народа к русской литературе, то нам самим никак нельзя, недопустимо не знать наших великих писателей, их произведения.
– Еще о школе. В ней постоянно идут изменения в преподавании литературы, русского языка. Одно из них – возвращение к сочинению. Принесет ли это пользу ученикам после многих лет привычки к тестовой форме проверки знаний.
– Филологи единодушны в оценке сочинения как важной формы проверки знаний. Сочинение – это творческий процесс, требующий интеллектуальной работы, развивающий у школьников навыки построения текста, логического развития мысли. И как бы ни натаскивали педагоги учеников при подготовке к сочинению, какие бы клише ни использовались при этом, всё равно проявится индивидуальное понимание детьми произведений. Многолетнее отсутствие сочинений в процессе обучения мы сегодня ощущаем в письменных творческих работах наших студентов.
А вот что касается знания иностранных языков, большинство студентов свободно говорят на английском, многие знают два языка. И в современных информационно-коммуникационных возможностях многие асы – не каждый профессор за ними угонится.
ДОСЬЕ
Наталья Нестерова. Родилась в Омской области, поступила в Томский государственный университет в 1974 году, и затем была распределена в родной вуз. Сегодня она профессор кафедры русского языка, автор около 150 научных и научно-методических работ. Наталья Георгиевна лауреат премии Думы Томской области, премии имени Макушина, она также отмечена знаком Министерства Высшего образования России.