Встретил недавно водитель Георгий Алиферов приятеля, с которым вместе играл в техникуме в оркестре. Тот поздравил с победой на конкурсе песен для футбольного клуба "Томь" и добавил: "Повезло тебе, Жора. У тебя музыка - хобби, а у меня профессия". "Удивительное дело, - думал потом Георгий Петрович, - я-то как раз всегда завидовал тем, кто профессионально занимается музыкой, и если бы не случай, может, мои песни так никогда бы и не прорвались из души".
"Отец испугался, что музыка меня погубит"
Композитором, автором песен, знакомым всем томским любителям футбола, водитель-дальнобойщик Алиферов стал в одночасье, почти год назад, в минувшем апреле на трассе из Томска в Омск.
- Включил приемник, - рассказывает Георгий Петрович, - слышу, что заканчивается конкурс песен о футбольном клубе "Томь". Включил первую передачу, ползу потихонечку, за спиной сорок тонн груза, в записную книжечку слова песни пишу, и музыка на них сама собой рождается... Вернулся, послал на конкурс эту песню и еще одну, но победила первая: "Томь", смелей, ты же лучшая в мире. Ты - из Западной Сибири!". С тех пор написал еще семь песен...
- Что ж раньше-то не сочиняли, Георгий Петрович? Ведь как мне рассказали, слух у вас абсолютный, играете вы все, что играется, и на всем, что играет...
- Да все это в голове сидело с пяти лет, как я баян отца услышал. Мы жили в самом пролетарском районе Томска, на "спичке". Отец, дед, мама были из репрессированных, "врагов народа", да таких семей вокруг было дополна. У нас шутили, что народ сидит в Кремле, а вокруг - враги. Но это было в шестидесятых, когда такие шутки люди уже позволяли себе вслух шутить, не боясь с ходу получить десять лет лагерей без права переписки. На "спичке" была особая среда - работали много, но и за столом часто собирались. Пели от души. А когда я спел вслед за взрослыми "Три танкиста" и еще пару песен, отец велел: "Мать, тащи его в музыкальный кружок". Окончил я музыкальную школу, влет поступил в музыкальное училище по классу баяна, но учиться не пришлось. В нашей округе жил известный в Томске музыкант, баянист, играл в заводской самодеятельности, на свадьбах, гуляньях и спивался потихоньку, потому что, конечно, ему там подносили и подносили. И вот отец испугался, что я такой же дорожкой пойду, сопьюсь, забрал мои документы из училища и отнес их в автодорожный техникум. Решил, что я должен идти его дорогой - он был директором авторемонтных мастерских.
- Долго обижались на него? Судьбу ведь поломал...
- Теперь уже и не помню, долго ли. Да и поломал не судьбу - профессию, судьбу-то как раз он мне устроил. В техникуме я участвовал в самодеятельности и там встретил свою будущую жену, Надежду. У нее тоже вышла история с профессией - училась на физико-математическом факультете, а душа лежала к танцам, и она в нашем техникуме вела танцевальный кружок. (Сегодня Надежда Александровна Алиферова - руководитель досугового центра Технико-экономического лицея, лауреат губернаторской премии, ее танцевальные коллективы не раз становились победителями различных конкурсов. - Прим. редакции). Техникум закончил, пошел в армию, служил в мотострелковой дивизии Дзержинского, после начал было учиться в строительном институте, но передумал, пошел водителем-дальнобойщиком. Музыку не забывал, но все же она невольно отодвигалась на второй план. Пока про этот конкурс не услышал. А мог ведь и не включить приемник в тот момент...
"Ушли кумиры в облака"
- Из ваших восьми песен три про футбол. Футбол - тоже нереализованная мечта?
- Нет, футболистом стать не стремился, комплекция не позволяла. (Футбол первый раз увидел в крохотном экранчике телевизора КВН, который облепили мужики соседи. Это был 1966 год, чемпионат мира в Англии, где наши показали лучший - до сих пор - результат). Просто футболисты семидесятых - это кумиры моей юности, часть того советского прошлого, которым я дорожу и не стыжусь этого, не отрекаюсь. У меня есть песня, про которую я могу сказать, что это... моя душа. Там такие слова: "Я вырос в той большой стране, которую любили отец и мать, и брат родной - мы все в ней просто жили. У всех был свой приоритет, скажу вам не робея: "Динамо" Киев, "Песняры" и ЦСКА в хоккее. Я помню школу и мороз, и серость нашей жизни. Зачем ты нам ее спустил с небес, скажи Всевышний? Но были те, кто делал быт чуть ярче, чуть светлее: "Динамо" Киев, "Песняры" и ЦСКА в хоккее. Давно уж нет большой страны, мы все ее простили. Ушли кумиры в облака, а мы ведь рядом жили. Скажите, кто заменит вас, скажите поскорее, "Динамо" Киев, "Песняры", и ЦСКА в хоккее...". Я эту песню на диске хотел передать группе "ЛЮБЭ", когда они в Томске были. Но меня их администратор к ним не допустил, хотя я сказал, что мне ни денег, ничего не надо, только послушали бы мужики и, если понравится, пусть поют на здоровье.
- У вас редкая профессия, Георгий Петрович. Поди, миллионы километров намотали на колеса? Да и работа, надо понимать, выматывающая.
- Да, наверное, больше Сенкевича повидал в Советском Союзе. Если б талант писателя был, как Толстой про войну и мир, мог четыре тома только про дороги Союза написать. В первый рейс отправился в двадцать два года, а моему "ЗИЛу-130" было ... двадцать четыре. Помню, первый раз приехал в Псков, на базе сотни машин из всех краев и областей. Подходят ко мне мужики водители из Совтранса, смотрят на номер моей машины, начинают гадать, что это за серия такая ТОА, откуда машина. Говорю - из Сибири, из Томска. "А-а, знаю, - сказал один, - это где Тамбов и Тобольск". Тридцать шесть лет прошло, а я до сих пор этого "знатока" Сибири помню... Работа действительно тяжелая: то мороз сибирский, то жара в Чарджоу. Жизнь в кабине - этим все сказано. Я как-то справку брал, думал для пенсии пригодится. Годы - конец семидесятых, начало восьмидесятых. Если месячные зарплаты 1200, 1600 рублей (больше, чем тогда Лигачев получал), значит, весь месяц на колесах, если 250-300 рублей - значит, месяц недалеко от дома. А в целом, без преувеличения, большая часть жизни в кабине прошла.
"Как себя отодвинуть от серых будней"
- Так красивая же жизнь. Вся страна в телефильме "Дальнобойщики" это видела...
- Я бы тому, кто этот фильм сочинил, срок дал за обман народа. Красивый новый автомобиль, шикарные дороги, кафе, рестораны по сторонам, роскошные девки на обочине. Какой-нибудь пацан смотрит и думает: "На черта мне учиться? Пойду в дальнобойщики, это круто!". Эти, кто фильм делал, сняли бы меня, когда я мучаюсь с двадцати-тридцатилетними коптящими "МАЗом", "КамМАЗом". Показали бы, как бедный мужичонка залазит зимой под машину, греет мерзлую землю, радикулит наживает... Правда, как болельщику футбольному, повезло. Приедешь в Тбилиси, в Киев, в Ленинград - сразу на стадион. Всех своих кумиров "живьем видел". Какие были мастера, какие люди красивые, как бились за честь клуба, страны! Это сейчас семнадцатилетний парень гол на чемпионате мира забил, и сразу крик - это наша надежда, спонсор ему "мерседес" дарит. А где он потом, десять лет все надежды подает? Я помню, как хоккеист Рагулин сказал: "Я три раза был олимпийским чемпионом, а мне только талончик на "ГАЗ-24" дали, и то я его пять лет отоварить не мог".
- Вернулась к вам, Георгий Петрович, вроде бы случайно (хотя, понятно, случайности приходят к людям, готовым их принять) ваша любовь к музыке. Жить стало легче, сложнее?
- Не понял еще. Когда конкурс песен для "Томи" прошел, "фанфары отгремели", приснился мне ночью мой старый "МАЗ", и я думаю во сне: "Как же мне себя отодвинуть от серых будней?". С испугу проснулся и за час сочинил песню о Томске. Отослал ее друзьям - томичам в Америку, Германию, Корею. Говорят, понравилась. На диск ее для меня записал мой товарищ по техникуму, Володя Морозов, голос - великолепный. Жаль, тоже человеку не удалось себя реализовать как музыканту... Я, конечно, понимаю, что моим песням надо бы профессиональную аранжировку, да и текст профессионал бы мог подправить. Но они написаны от души и их можно за столом петь. А за столом поются только те песни, которые на сердце ложатся.
- Что, как говорится, в творческих планах?
- Да вот шел с футбола, смотрел на гаишников, которые мерзли на подходах к стадиону, и подумал о товарищах-дальнобойщиках, о дорогах... Все же не чужие они мне, и я им не чужой человек. И какие-то слова, строчки стали рифмоваться.
Валерий Ратушный, музыкант: "Запретами дурновкусие не искоренить"