Примерное время чтения: 8 минут
71

Любовь и голуби

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 22. Аргументы и факты - Томск 31/05/2006

Свистеть голубям надо по-особому. Этому учились у старших

В свои восемьдесят восемь лет томич Леонид Сидоров полон жизненной энергии и без долгих уговоров сыграл нам на трубе победный марш и трогательную мелодию из "Сильвы". Ну а потом готов был пешком проводить нас с фотокорреспондентом за пять километров от своей многоэтажки на улицу Петропавловскую, где родился и вырос, чтобы еще раз взглянуть на родительский дом и свою голубятню...

"Я предложил Розе стать моей женой"

Голубям-то, а еще и врачу Борису Яворскому я и обязан знакомству с Леонидом Ивановичем Сидоровым. Увидел как-то в Северске стоящие вдоль реки голубятни, вспомнил, как много их было когда-то в моей родной Астрахани, и спросил коренного томича Яворского, не знает ли он кого-то из старых томских голубятников. "Вообще-то страстным голубятником был мой отец, - после паузы ответил Борис Иосифович. - Мы жили сначала в Заистоке, и там у папы была классная голубятня. А потом переехали в центр, папа стал заместителем председателя горисполкома, и держать во дворе голубятню было негде, да и, наверное, несолидно по его должности. Но он построил общественную голубятню в сквере на площади Революции, где она простояла лет двадцать... Из старых, завзятых голубятников знаю бывшего врача нашей больницы Сидорова Леонида Ивановича. Поговори с ним, телефон я дам".

Леонид Иванович несказанно удивился, что мой интерес к нему вызван голубями. Он думал, что меня, как других журналистов, интересует его военная судьба. Она действительно замечательна. Выпускник Томского мединститута уже в январе 1942 года попал на фронт, от командира санроты дослужился до старшего врача полка. Участвовал в боях на Кавказе, на Украине, в Белоруссии, на Днестре, Висле и Одере. Награжден двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной звезды, несколькими медалями, в том числе "За отвагу" и "За взятие Берлина". Там же, в столице Германии, правда уже после войны, женился. "По необходимости", как он выразился, что, конечно, тут же вызвало мой вопрос: как это - по необходимости.

- У нас в полку, - рассказывал Леонид Иванович, - была женщина - отличный хирург, Роза Шац, еврейка. Всю ее родню немцы уничтожили, и возвращаться ей из Германии было просто некуда - ни близких, ни дома. И хотя в Томске у меня была девушка, с которой я переписывался, предложил Розе стать моей женой. Такая вот судьба. Зарегистрировались с ней в советской части Берлина, поехали в Томск. Жили, работали, родила она мне двух сыновей. Прожил я с ней больше пятидесяти лет и... без всяких искривлений. (Я так понял, что "без искривлений" означает - в любви, без измен. - С.В.). Вместе и в дальний Тегульдетский район поехали, когда меня туда обком направил. Я хотел в клиниках мединститута работать, но меня вызвали в обком партии и предложили должность главврача районной больницы. Когда стал отказываться, пригрозили, что придется "положить партбилет на стол" и из клиники уволиться. Пришлось ехать. Восемь лет проработал в Тегульдете, потом в первой и третьей горбольницах Томска трудился, получил - похвастаю - в тридцать семь лет звание Заслуженного врача России. Кстати, я и в Тегульдет с собой голубей возил, - неожиданно вернулся Леонид Иванович к интересовавшей меня вначале теме, - в чемодане, на санавиации...

"Ради удовольствия - за хорошего сизаря цены не жалко"

- Кто вам интерес, любовь к голубям привил? Отец?

- Отец как раз голубей терпеть не мог, потому что его старший брат был голубятником и часто гонял младшего бегать искать их, когда те улетали, или где-то падали.

- Куда падали? Почему?

- Были такие голуби - игровые, клубовики. Они взлетали вверх и с высоты, метров сто, двести, падали - или как самолет в пике, или как бы свертывались, складывали крылья и делали четыре-пять оборотов вокруг себя. И так до самой земли - перед ней только останавливались. Это у них так в породе заведено, особенно в брачный период. А некоторые не рассчитывали высоту - разбивались... В общем, отец голубей не любил. И когда мы с братом Анатолием первых двух птиц принесли, то спрятали на чердаке. Но они же воркуют - отец услышал, велел отдать кому-нибудь. Но я упросил его, обещал, что мы с братом будем хорошо учиться. Ну, где два голубя, там и четыре, шесть. У меня до пятидесяти - шестидесяти штук доходило. Я за ними ухаживал хорошо, кормил нормально, голубятня была удобная. Зимой держал их в подполье, оно у нас было теплое, каждой паре - свое гнездо.

- Но они же дорогие были. Где деньги-то брали?

- Музыкой зарабатывали. Отец был руководителем духового оркестра. Мы с братом в этом оркестре играли - я на трубе, брат на "баритоне". Играли на вечерах, танцах, иной раз на похоронах - за это деньги платили, отец нашу долю нам отдавал. Породистый голубь стоил рублей сто - сто пятьдесят. Дорого, конечно, но ради удовольствия... хороший голубь цену имеет.

- А какой голубь считался породистым?

- Порода - это, прежде всего, как голубь выглядит, как себя держит. У диких - вида никакого: голова вниз, хвост вниз. А породистый голову высоко держит, хвост тоже вверх задран, как растопыренная пятерня, кажется еще чуть и он на голову опрокинется. Голова подвижная, "ходит" туда-сюда, перья дыбятся, весь он топорщится, трясется. Ценились в мое время шалевые красные, желтошалые, с лентами. Это значит хвост красный, буроватый, с разным отливом, кончики хвоста белые, щечки белые. Неплохие были сизые с белыми боками, они летали прекрасно. Белые красивы. А вот черные мне не нравились, никогда не держал их. Ну и, понятно, лет голубя ценился. Один несколько минут полетает и обратно на голубятню. А другие часов по пять-шесть летают и даже на ночь остаются на воле, на каком-нибудь телеграфном столбе. В общем, каждый голубятник старался держать таких птиц, которые были приятны душе. К ним привыкаешь, как к животным - кошкам, собакам.

Сердце тянется к отцовскому дому

- Какие были правила возвращения птиц, если они залетали к другим голубятникам?

- Приманивали чужих почти все. Видишь, что на соседних улицах голуби поднялись, суешь под рубашку несколько своих (среди них обязательно голубку) и бежишь поближе к той улице. Выпускаешь своих, ждешь, что они домой вернутся и с собой чужих приведут. Цена выкупа была обычно половинной от стоимости птицы. Я голубей никогда не продавал, а вообще торговля ими была в порядке вещей. Были специально обученные птицы, которых задорого продавали, а они через какое-то время возвращались к прежнему хозяину да еще с собой чужих приводили. Были и кражи. У моего приятеля всю стаю украли, я ему тогда на развод шесть штук своих отдал. А когда в армию призвали, всех голубей даром раздал. Вернулся - новых покупал... На всю жизнь к птицам привязался. Сейчас вот щегол меня песней веселит.

И правда, щегол в клетке на балконе аккомпанировал трелями всему нашему разговору... Больше двадцати лет назад Леонид Иванович переехал в многоэтажку, но старый дом на Петропавловской не продает. "Как я могу продать дом, который отец строил, где я родился, вырос... Вот не будет меня, пусть сыновья решают, как быть с домом. А пока сдал его на время одному голубятнику".

Мы решили сделать доброму человеку приятное, свозили его на Петропавловскую улицу, в родной дом. Надо было видеть, как он смотрел на старые деревянные стены, на огород, на подновленную голубятню. Вздохнул: "Сколько лет живу в новом доме и не привык. А здесь душа поет".

- Леонид Иванович, а чем голуби похожи на людей?

- Любовью, - удивился он моему непониманию. - Ведь говорят "живут как голубки". А они живут дружно, друг о друге заботятся и растят детей.

Прощаясь, спросили у Леонида Ивановича не с детских ли лет труба на полке шкафа, заботливо завернутая в целлофан. "Нет, это с войны. Ребята-разведчики знали, что я играю и где-то раздобыли". И, сняв чехол, сыграл нам марш, а потом мелодию дуэта из "Сильвы" - "Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось...".

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых


Самое интересное в регионах